801 Просмотров
Анализ социокультурных характеристик постмодерна приводит многих авторов, вслед за Бодрийяром, к обращению к такому понятию как симулякр. Всё современное искусство, как и общество в целом подвергаются прецессии симулякра, то есть переходят из положения оригинала, в состояние копии. При том копия в данном случае занимает место оригинала, которая порождает другие симулякры, образуя тем самым гиперреальность, то есть такое пространство, где невозможно отличить реальное от воображаемого. Стоит отметить, что симуляция, возникновение симулякров стали возможны благодаря развитию массовых электронных средств коммуникации. Это элемент деконструкции искусства и культуры в целом, создания интернеткультуры, видеокультуры. Телевидение воспроизводит какое-либо событие, которое специально сконструировано для того, чтобы телевидение могло его воспроизвести. Как говорил Жан Бодрийяр «…мы смотрим телевизор, а телевизор смотрит вас»[1]. Такое фабрикованное событие, которое якобы отражает настоящую реальность, на самом же деле заменяет эту реальность. Гиперпространство симулякров характеризуется цикличным повторением событий, хроносовским временем, отсутствием направленности в прошлое, или в будущее.
И мы видим, как на смену модерна, который был основан на производственном способе отношений, на линейности, пришёл постмодерн со своей идеей симуляции, то есть другими словами произведения искусства отражают, симулируют реальность по средствам спецэффектов, телевидения, киберпространства. Вальтер Бенджамин в своей статье «Произведение искусства в эпоху его технической воспроизводимости» отчётливо показывает копирование реальности по средствам фотографии. Суть оригинала, реальности в том, что они имеют атрибуты «здесь» и «сейчас», то есть имеют своё уникальное бытие, и на этой уникальности держалась история, в которую произведение было вовлечено в своей бытийности. Копия, репродукция лишены этого бытия, они не содержит в себе истории, единственное, что они имеют в своей основе это ничто, так как та реальность которую запечатлел фотограф уже исчезла, и эта копия приобретает форму симулякра, то есть копии, которая не имеет оригинала в реальности. И образование таких симулякров приводит к тому, что реальность становится гиперреальностью которая выступает в виде образа самой себя, замыкается на себе, и не отсылает к семантически реально существующим вещам.
Мы видим, что в постмодерне даже определение реального становится практически невозможным, и поэтому различные произведения искусства пытаются нам репрезентировать несколько реальностей, для того чтобы человек выбрал для себя подходящую. Пример этого мы видим в компьютерных играх, которые основаны на такой правдоподобной графике, что человек в буквальном смысле проживает в этом виртуальном пространстве свою жизнь, почти полностью отстраняясь от своей изначальной реальности. То есть искусство в данном контексте становится гиперреальностью, которая предоставляет для человека несколько реальностей на выбор, и становится иллюзией, которая не отсылает к оригиналу, так как отсутствует сам принцип истинной реальности. Другими словами, истинность заменяется символами, которые образуют иллюзию, существующую без реальности. По мнению Бодрийяра это «исчезновение реальности… когда мир стал бы совершенным преступлением, иначе говоря, преступлением без преступника, без жертвы и мотива… реальностью, в которой нет улик, поэтому правда скрыта на веки и тайна навсегда останется тайной…»[2], следовательно, теперь, когда нет развития реальности ей остаётся только клонировать себя, и не отсылать ни к каким смыслам. Знак потерял связь с реальностью, и теперь он может обозначать всё или ничего. К примеру, картины Олега Шупляка могут обозначать как лица, так и пейзаж, в зависимости от субъективного видения каждого индивида. И такое положение дел приобретает принцип неопределённости, где нет места рациональному мышлению, а вымысел находится над действительностью.
Такая неопределённость стирает в пространстве границы между реальным и виртуальным, «…в переходе в такое пространство, чье искривление не относится больше ни к реальному, ни к истине, эра симуляции открывается уничтожением всех референтов… речь идет о замене реального знаками реального, то есть об операции устрашения всего реального процесса его операционным дубликатом, метастабильной знаковой машиной, которая дарует все знаки реального и минует при этом все перипетии»[3]. То есть любое произведение искусства в гиперреальном пространстве становится своим собственным чистым симулякром и перестаёт нести традиционную функцию мировоззрения.
Проблема искусства как гиперреального отражения действительности заключается в том, что произведения искусства теперь не репрезентируют, не отражают реальность, а создают свою. И, следовательно, становится невозможным разобраться в том, где настоящая реальность, а где виртуальность. Если раньше искусство несло в себе идею отражения ценностей, идей, жизни социума, то теперь оно создаёт нечто своё, что по-разному интерпретируется обществом. Это приводит к тому, что любые шизофренические проявления становятся эталоном и объектом подражания. В сознание людей, существующих в таком гиперреальном мире, формируются шизоатрибуции, то есть некие фантасмагоричные образования, которые и составляют среду обитания человека. Отсюда появляются фанатичные верования, терроризм и множество других негативных проявлений, которые в том виртуальном сознание несут положительный заряд. Возникает такой феномен как ностальгия, который выражается в повышении ценности изначальных мифов, воскрешается архаика сознания, пробуждается стремление к религиозному, то есть происходит некое припоминание парадигмы премодерна, либо, выражаясь категориями Фрейда бессознательное пытается вырваться вперёд. Раньше его сдерживали мораль и нравственность которые передавались, формировались из поколения в поколения культурой, произведениями искусства, но сейчас они потеряли свою всеобщую данность и не могут сдержать безумные порывы человеческого сознания, которое пребывает в гиперпространстве.
Ещё одна проблема симулякров в гиперреальности в том, что общество перестаёт различать правду и ложь. Теперь события и суждения оцениваются не потому истины они или нет, не несут ли они эффективность и пользу социуму. Не имеет значения то, что показывают нам средства массовой информации, правду или вымысел, поскольку в постмодернистской парадигме времени, в условиях гиперреальности таким категориям как справедливость, истинна, добро, прогресс просто нет места. Средства массовой информации, как и предметы искусства не отражают действительность, а сами творят образы и симулякры, которые на деле оказываются более правдоподобны, чем сама реальность. С помощью средств массовой информации реальность искажается, и на её место приходит гиперреальность.
Виртуальная реальность теперь воспринимается скорее, как данная нам реальность, пародийная. Собственно, пародия является сущностью гиперреальных произведений искусства, становится их доминирующей чертой. Томас Манн в своих произведения показывает пародию как обыгрывание тех форм, которые мертвы, и искусство современного мира находит своё место, убежище лишь в пародии. Совершенно не важно в каком стилевом направлении будет создаваться той или иной предмет искусства, он всё равно окажется пародией, при том не столь как на конкретное произведение, сколько пародия на само искусство. Поэтому искусство постмодерна и не содержит в себе содержания, так как сюжет в любом контексте будет абсурден, и гиперреальная реальность позволяет нам самим наполнить форму любым сюжетом. Даже белая речь Ролана Барта, которая не имеет никакой наполненности и выразительности становится пародийной.
С появлением множества реальностей в контексте абсолютного настоящего времени происходит деконструкция языка, любой художественный текст демонстрирует свою неосмысленность. И никто, ни автор, ни читатель не могут объяснить значение того или иного слова, происходит потеря собственной значимости текста. И в контексте данной проблемы Лиотар выдвигает идею о закате метанарраций, то есть выступает против такого типа дискурса, который существует на законных основаниях и развивается по законам логики и рациональности. Лиотар понимает метанаррации как социокультурные доминанты, которые довлели в эпоху модерна и привели к кризису философии. Собственно, в постмодерне дискурс легитимации сменяется дискурсивным плюрализмом, больше нет рациональных рамок, которые сдерживают свободную интерпретацию каждого знака и смысла. Закат метанарративов освобождает мир от метафизических иллюзий модерна и открывает огромные пространства для развития различных форм активности и жизни, переход к многообразному искусству. Отсутствие метанарративов позволяет преодолеть ситуацию иерархичности, признать плюрализм и равнозначность любых творческих парадигм. А такое положение дел и ведёт к созданию многомерности и виртуализации реальности. Примером таких текстов могут выступать тексты МилорадаПавича или Виктора Пелевина. Их тексты не несут в себе единственной нити развития сюжета. Они содержат множества идей, которые переплетаются и зачастую не вытекают друг из друга, давая читатель возможность самому нарисовать сюжет и развитие событий.
Ещё один аспект искусства гиперреальности, это проблема интерпретации. В реальности эпохи модерна смысл того или иного художественного произведения лежит на поверхности, само произведение создавалось ради трансляции того или иного смысла средствами художественно-образной выразительности. Постмодерн же подразумевает то, что если и есть смысл в работе художника, то он не может быть познан без интерпретации. Но и в таком случае абсолютного смысла мы не найдём, так как существует множество различных интерпретаций одной идеи. В эпоху постмодерна весь мир рассматривается как гипертекст, который требует интерпретации и игры, поэтому данная парадигма и не претендует на понятность. Транспозиционность, то есть упразднение противоположностей, так же даёт большие возможности для различных интерпретаций. Но в таком случае, художник как творец исчезает. Если каждый интерпретирует произведение искусства так как он хочет, то тогда теряется индивидуальность художника, он уже не творец, а производитель. Создание предметов искусства поставленное на «конвейерное производство». Производится множество различных образов не для того, чтобы отобразить реалии мира, а для того, чтобы каждый человек выбрал свой мир, проинтерпретировал его по-своему. Сам мир в контексте развития медийности воспринимается как шоу, реальный объект становится искусственным, катастрофы воспринимаются массами как нечто далёкое от повседневной жизни, человек – это зритель, для которого любое событие происходит в гиперреальном пространстве и не имеет последствий для него.
Человек становится продуктом масс-медиа, созерцая постоянно жизнь, человек думает, что он живёт, хотя на самом деле он лишь имитирует жизнь. Человек вживается в определённые образы, которые ему навязывают, в том числе и художественные образы искусства, которые тем самым манипулируют массовым сознанием. Манипуляция происходит по средствам видеоинсталляций, демонстрация такого рода образов нематериальна, её форма стремится к иллюзорному восприятию, и создаётся такое впечатление, что предмет искусства не реализует себя в материи, а движется по следу реальности уводя зрителя в виртуальный мир образов. Современное искусство в рамках гиперреальности несёт не символическое наполнение, а симптоматическое, так как в виртуальном мире мы не можем отличить явь от вымысла, то и произведение искусства зачастую выступает как галлюцинация.
Сегодня довольно сложно говорить об искусстве, поскольку почти невозможно увидеть его истинную природу. В большинстве случаев современные предметы искусства стремятся не к тому, чтобы их созерцали, а к тому, чтобы их потребляли. Искусство становится формой ирреального обмена эстетических форм. «Искусство становится отточенной иллюзией, гиперболическим зеркалом»[4]. В мире, где всё безразлично, где проблема одиночества остра как никогда, оно только усиливает это бремя каждого. Гиперреальное пространство привлекает общество своим социальным микрокосмосом, миром, который такой же, как и реальность, только в более выгодном для каждого человека свете. Но хотя искусство и уводит человека в мир симулякров и иллюзией, оно не наполняет жизнь смыслом и содержанием. Оно в гиперреальности представлено лишь набором быстроменяющихся картинок, которые на время создают вокруг человека комфортный для него мир. Но по истечению времени человек возвращается в своё одиночество и осознаёт ущербность мира без содержания, так как любая интерпретация не привносит ничего нового в развитие общества, для этого нужны традиции и исторические тенденции от которых отказался постмодерн. Художественная свобода в данном случае сыграло злую шутку с человечеством. Она дала возможность созерцать весь мир, но перекрыла доступ к получению принципиально новых знаний. Развитие человечества происходит лишь в гиперреальности, в виртуальном мире, там люди-боги и герои, миром правит искусственный разум, но в сущности, в переносе на действительную реальность развития нет, мир статичен. Образы виртуальных миров показывают нам незначимость настоящего мира, и важность гиперреальных иллюзий. Искусство гиперреальности не несёт в себе перспективы касания, мотивации, оно не касается нас лично, оно оставляет нас безразличным. Лишь собственная фантазия, галлюцинации, шизоатрибуции формирует в нашем сознании некое подобие чувств и эмоций как отклик на ту или иную картину. Само искусство безразлично для самого себя, оно не верит в собственную силу преобразования мира и впадает в иронию, насмешку и симуляцию. Можно сказать, что в эпоху постмодерна искусство трансформировалось искусство симуляции, в нём существует потенция к стиранию всех знаков и смыслов этой реальности.
Смысл гиперреального искусства в том, чтобы создавать бесконечное число образов, нагромождая их друг на друга, тем самым уходить всё дальше от реальности, образовывая на горизонте симуляции не только отсутствие реального мира, но и отрицание самого вопроса о его существовании. Мы живем в мире симулякров, где высшей задачей искусства является то, чтобы заставить реальность исчезнуть и замаскировать одновременно это исчезновение. За огромным количеством образов скрывается растворяющийся мир, как у Данте в «Божественной комедии» за образами зверей скрываются качества человека. Образы больше не отражают реальность, они сами её формируют, трансформируют в гиперреальность, не могут сформировать свой смысл, так как виртуальность бессмыслена, это царство одних прозрачных форм.
Говоря об искусстве постмодерна как о гиперреальности мы видим смешение различных стилевых форм, тонкую грань между абсурдом и иронией, отсутствие индивидуального, личностного начала в творчестве. Всё это делает возможным появление симулякров и образование виртуальности, гиперреальности. Художники заполняют выставочные залы тем, что в традиционном понимании искусством не является, это могут быть и рекламные плакаты, и предметы быта, и этикетки, то есть иная реальность сама формирует себя вокруг человека, оставляя его лишь на правах созерцателя. А так как созерцание в контексте современного общества может быть синонимично потреблению, то такое направление в искусстве как поп-арт, стремится показать банальный предмет, симулякр, значащим, наделяя его различными смыслами и, следовательно, огромным выбором интерпретаций, дабы каждого заинтересовать. Классическим примером поп-арта мы можем представить картину-коллаж Р. Гамильтона «Так что же делает современные дома столь необычными, столь привлекательными», в данной картине собрано множество вырезок из различных журналов, которые представляют интерьер обычного человека. С журнальных страниц в интерьер сошли и магнитофон, и телевизор, и газета, а на стенах вместо картин — увеличенный фрагмент комикса. Образ реального мира вытеснен виртуальной реальностью масс-культуры. То есть другими словами, художник создает гиперреальность, где образы, символы реального мира вытеснены симулякрами, в виде знаков престижа, статуса, материальных предметов. Искусством признано то, что потребляется обществом.
Но такое положение дел приводит к тому, что искусство как таковое теряет в себе личностное начало, тот некий стержень, который и взывает к нашим чувствам, а впоследствии и к нашему сознанию. Теперь найти своё собственное отражение чувств и эмоций в том или ином произведении искусства становится невозможным, так как художественные образы пусты и ненаполненные никаким смыслом. И это рисует нам такую проблему как потеря личности и попытки найти себя.
[1] Бодрийяр Ж. Симулякры и симуляция. Тула: «Тульский полиграфист»,- 1981-209с. – С.77
[2] Бодрийяр Ж. Симулякры и симуляция. Тула: «Тульский полиграфист»,- 1981-209с. – С. 158
[3] Бодрийяр Ж. Симулякры и симуляция. Тула: «Тульский полиграфист»,- 1981-209с. – С.5
[4]Бодрийяр Ж. Эстетика утраты иллюзий. URL: http://my.arcto.ru/public/9bodrial.htm ( дата обращения: 8.04.2014)
